Адамат нервно разгладил сюртук. Что так беспокоило его в этой женщине? Была какая-то особенность, которой он не замечал прежде… которую он и сейчас не мог точно определить.

– Значит, если Кларемонте изберут, у него будет возможность завладеть такой же властью в Адро, какой прежде обладал король?

– Не совсем такой, как у короля, – возразил Рикард. – Некоторые ограничения у него все же будут. Однако… это действительно большая власть.

– Бездна! – простонал Адамат.

Фель подошла к Рикарду:

– Сэр, если позволите…

– Точно! – воскликнул Адамат, уставившись на нее.

– Что такое? – насторожился Рикард.

Адамат медленно сунул руку в карман и ухватился за рукоять пистолета.

– У вас точно такая же манера разговора, – объяснил он Фель. – Те же интонации, что и у него. Это едва уловимо. Не так, как у родственников, или что-то еще в этом роде. Скорее, как будто вы обучались в одной школе.

– С кем? – спросил Рикард.

– С лордом Ветасом.

Рикард и Фель переглянулись.

– Это плохо, – сказала Фель.

– Очень плохо, – согласился Рикард.

Адамат стиснул зубы. Его взгляд заметался между ними. Одной рукой он сжимал рукоять пистолета, а другой ухватился за трость. Что здесь происходит? Что они знают такого, о чем не известно ему?

– Я расскажу? – обратился Рикард к Фель.

– Эта информация не для всех, – предупредила она с хмурым видом.

– Бездна, о чем вы говорите? – воскликнул Адамат.

Рикард наклонился над столом и подпер голову ладонью:

– Ты слышал когда-нибудь об академии Фонтона в Старле?

– Нет.

Ни Рикард, ни Фель, похоже, не собирались на него бросаться, так что инспектор ослабил хватку на пистолете и трости.

– Частная школа?

– В каком-то смысле, – сказал Рикард. – Это уникальное место. Из тысячи студентов до выпуска доходит только один.

– Почему?

– Суровые условия, – объяснила Фель. – Восемнадцать часов занятий ежедневно, и так двадцать лет. Там обучают разным дисциплинам: военному делу, искусству любви, развитию памяти, этикету, математике, естественным наукам, политике. Учеников знакомят со всеми известными в мире философскими школами. Им запрещают любые контакты с родственниками и друзьями на всю дальнейшую жизнь. Готовят преданно служить одному человеку или организации, не поддаваясь ни на взятки, ни на угрозы пыток или смерти.

– Звучит ужасающе, – признался Адамат. – Я должен был знать о таком месте.

– Нет, – возразил Рикард, – не должен.

Фель посмотрела на свои ногти:

– Только потенциальные клиенты знают об академии Фонтона. Купить выпускника стоит целых тридцать миллионов кран.

– Купить? Значит, это рабство?

Адамат дернулся в кресле. Тридцать миллионов кран. Сумма, достойная короля. Во всем Девятиземье едва набралось бы пятьдесят человек, располагающих такими деньгами. И он сомневался, что Рикард был из них.

Инспектор не знал, верить этому или нет. Как могла существовать подобная школа? Конечно, рабство по-прежнему широко распространено в мире, но не в самом же Девятиземье? Здесь его не было уже сотни лет.

– Вы хотите, чтобы я поверил, что вы и лорд Ветас – выпускники академии Фонтона?

– Похоже, что так, – ответила Фель. – Не могу утверждать наверняка, но подмеченное вами сходство не может быть простым совпадением.

– Тогда что вы можете рассказать о нем?

– У каждого выпускника свои особенности. Но если он прошел обучение до конца, значит очень опасен. Он мастер шантажа и диверсий. Он умнее, чем большинство людей в этом городе, включая вас. Владеет всеми видами оружия, но, вероятно, предпочитает ножи и пистолеты.

– А какая специализация у вас? – поинтересовался инспектор.

Фель тонко улыбнулась, но не ответила.

– Мы можем переговорить с глазу на глаз? – попросил Рикарда Адамат.

Тот кивнул.

– Сэр, – предупредила Фель, – академия Фонтона не строго засекречена, но нам не нужна лишняя огласка. Эта информация должна остаться между нами.

– Я понимаю, – заверил ее Адамат.

Фель вышла из комнаты, оставив его с Рикардом.

Почти минуту инспектор молча наблюдал за своим другом и лишь затем заговорил:

– Ты купил эту женщину?

– Адамат…

– Я даже не подозревал, что ты на такое способен.

– Это совсем не то, о чем ты подумал, я…

– Не то? В самом деле?

Адамат приподнял брови.

– Ну, возможно, отчасти. Но это не главное.

– Тогда зачем?

Лицо Рикарда помрачнело.

– Я люблю свою страну. Люблю свой союз. И не хочу видеть, как иностранцы разрывают нас на части своими махинациями. Я буду премьер-министром, даже если это убьет меня – или если мне придется кого-то убить ради этого.

– Когда?

– Что «когда»?

– Когда ты… купил… ее?

– Полностью расплатился этим летом. Она прибыла четыре недели назад.

– В какой бездне ты раздобыл тридцать миллионов кран?

– Она стоила десять миллионов, – поправил Рикард. – Приблизительно половину моего состояния. Она лишь десять лет проучилась в академии – вместо обычных двадцати.

– Десять миллионов за эту женщину. – Адамат покачал головой. – О чем ты думал?

– Она управляет моей организацией лучше, чем смог бы я сам, – тихо произнес Рикард. – За месяц, всего за один месяц, она принесла мне пятьдесят тысяч кран. Она руководила моей избирательной кампанией. До нее у меня были только идеи, но теперь появился серьезный шанс стать премьер-министром Адро. Она стоит каждой краны, которую я потратил на нее.

– Ты можешь доверять ей? Что помешает ей убить тебя и самой взять под контроль союз, раз уж она так умна.

– Преданность. Следующие тридцать лет она принадлежит мне. Такова цена обучения в академии Фонтона. И репутация. Если она выступит против меня, академии самой придется убить ее.

Адамат снова разгладил сюртук. Это было уже слишком.

– Ты напомнил мне кое о чем, – спохватился Адамат. – Нужно занять деньги.

– Ты все еще должен Палагию? – Рикард, видимо, только обрадовался, что разговор ушел в сторону от Фель. – Наконец-то ты начал соображать. Бездна, почему ты сразу не позволил мне заплатить за тебя?

– Палагий мертв. И нет, это деньги не для него. Мне нужно пятьдесят тысяч кран. Немедленно. В банкнотах.

Рикард удивленно заморгал:

– Пятьдесят? Я могу выписать чек на пятьдесят тысяч. В один миг сделаю это для тебя.

– Мне нужны наличные.

– Это невозможно. Ни один банк в Адро не позволит мне снять пятьдесят тысяч сразу. Я мог бы собрать такую сумму через пару недель.

– Слишком долго. – Адамат потер глаза.

Рикард был его единственной надеждой достать деньги, чтобы заплатить полковнику Верундиш за освобождение Бо. Как он сам раздобудет эту сумму за неделю?

Хотя, возможно, Рикард и не последняя его надежда.

– От тебя несет как от ослиной задницы, – проворчал Гэврил.

Тамас сидел и смотрел, как его лошадь щиплет сухую траву возле дороги. Колонна остановилась для короткого отдыха, и он был в ее авангарде.

Вдали послышались хлопки ружейных выстрелов. Еще один кезанский дозор приблизился на дистанцию стрельбы. После встречи Тамаса с генералом Беоном кезанцы преследовали их по пятам. Драгуны налетали на тыловое охранение отрядами по десять-двадцать всадников, стараясь нанести как можно больше ущерба.

Фельдмаршал устал от этого. Он поставил десяток ловушек, уничтожил сотни кезанских драгун, но его солдаты не могли даже остановиться, чтобы привести себя в порядок, не рискуя быть окруженными уже бо́льшими силами врага.

Гэврил принюхался, словно в подтверждение своих слов.

Тамас взглянул на мундир. На темно-синем фоне пятна были не очень заметны, но серебристо-золотая отделка явно знавала лучшие дни. Льняная сорочка под мундиром пожелтела от пота, а манжеты покрылись пороховым нагаром и грязью. Тонкая корка пыли лежала на лице и руках Тамаса, словно вторая кожа. Он и подумать боялся, как воняли бы его ноги, если бы он решился снять сапоги.