Когда Таниэль подошел к лагерю, уже был готов обед. Квартирмейстеры возвращались в свои роты с порциями мяса, котелками супа и ломтями хлеба. Еда была намного лучше той, что солдаты обычно получали на войне. Таниэль почувствовал запах пищи, и его рот наполнился слюной. Этот повар, Михали, – не важно, бог он или нет – восхитительно готовил. Таниэль не предполагал, что хлеб может так головокружительно пахнуть и что масло бывает настолько мягким.

Таниэль зашел в свою комнату. Генерал Хиланска отыскал лачугу, в которой он мог переночевать. Хоть и ненадолго, но все же побыть в одиночестве. Он взял мундир, сунул в карман несколько патронов, затем задумался, надевать ли ремень. По своему лагерю можно ходить без опаски, но что-то подсказало ему, что стоит вооружиться. Возможно, это паранойя. Или Таниэль просто опасался, что профосы генерала Кеть все еще ищут его. Почему не нашли до сих пор, оставалось только догадываться.

Таниэль застегнул пряжку ремня и засунул за пояс два пистолета.

Едва он сделал несколько шагов, как его окликнул солдат:

– Сэр!

Таниэль остановился. Солдат был молод, лет двадцати пяти или около того. Чуть старше самого Таниэля. Из Одиннадцатой бригады, судя по шевронам.

Не дождавшись от Таниэля ответа, солдат нерешительно продолжил:

– Сэр, я и мои товарищи хотим спросить, не окажете ли вы нам честь поужинать вместе с нами. Еда у всех одинаковая, сэр, но в компании веселее.

Он снял с коротко стриженной головы фуражку и мял ее в руках.

– Где? – спросил Таниэль.

– Здесь недалеко, сэр. – Солдат немного приободрился. – У нас есть пять бутылок рома Добина, а Финель сыграет на флейте что-нибудь бодренькое.

Таниэль невольно начал что-то подозревать и положил руку на пистолет:

– Почему ты так нервничаешь, солдат?

Тот понурил голову:

– Извините, сэр, что побеспокоил вас.

Он повернулся и пошел прочь, явно расстроенный.

В несколько быстрых шагов Таниэль догнал его.

– Так ты говоришь, ром Добина?

– Да, сэр.

– Редкое дерьмо. Это пойло для простых матросов.

Солдат нахмурился:

– Это лучшее из того, что мы могли найти, сэр.

В его глазах промелькнула обида.

Они стояли посреди дороги. Солдат все еще сжимал фуражку в руках, впиваясь взглядом в Таниэля. Нетрудно было представить, что сейчас проносилось у солдата в голове: «Проклятое офицерье! Считаете себя важными и всемогущими. У вас много хорошего вина, которое вы пьете в офицерском клубе. Конечно, вы брезгуете посидеть с солдатами, хотя бы недолго».

– Как тебя зовут, солдат?

– Флин.

Он не добавил «сэр». Таниэль кивнул, как будто не заметил этого.

– Я пил ром Добина на фатрастианском корабле. С тех пор не пробовал все лето. Для меня большая честь посидеть с вами.

– Вы смеетесь надо мной?

– Нет. Вовсе нет. Показывай дорогу.

Хмурое выражение медленно начало исчезать с лица Флина.

– Сюда, сэр.

До нужного костра оказалось не больше двадцати ярдов. Два солдата сидели возле огня, подогревая суп Михали в старом чугунном котелке. У одного был длинный кривой нос, когда-то сломанный, да так и не вправленный. Другой, невысокий и плотный, едва влезал в мундир. При появлении Таниэля кривоносый замер, не донеся ложку до рта.

– Капитан, сэр, – произнес Флин, показывая на солдат у огня, – этот, с кривым носом, и есть Финель. Самый уродливый во всей Одиннадцатой бригаде. А этот ходячий окорок прозвали Фифой, после того как она упала в обморок, в первый раз выстрелив из мушкета. Финель, Флин и Фифа. Мы все из Одиннадцатой бригады.

Таниэль пораженно поднял брови. Он бы и за сто лет не догадался, что это женщина.

– Ребята, это капитан Таниэль Два Выстрела, герой войны в Фатрасте и битвы у Южного пика.

Фифа недоверчиво посмотрела на него:

– Ты уверен, что это Таниэль Два Выстрела?

– Это он, точно, – заверил Финель. – Я был с капитаном Адьюкаром, когда мы гонялись за Избранной в университете.

– Я тоже подумал, что твое лицо мне знакомо, – признался Таниэль. – Разве можно забыть такой нос!

Флинт рассмеялся и ткнул Финеля кулаком в плечо. Тот свалился со стула, и Таниэль с удивлением услышал собственный смех. Это был скрипучий, неприятный звук, словно его издавал инструмент, отчаянно нуждавшийся в настройке. Когда он смеялся в последний раз?

Флин принес складной матерчатый стул и поставил перед Таниэлем. Финель разлил суп по оловянным мискам, а затем раздал хлеб и баранину.

Несколько минут молча ели. Таниэль первым нарушил тишину:

– Я слышал, что второму батальону пару недель назад крепко досталось.

– Да, – подтвердил Флин. – Так и было.

– Мы стояли на стенах, – сказала Фифа. – На стенах Будвила, когда объявились Черные Стражи.

Финель молча смотрел в свою миску.

– Фифа правду говорит, – поддержал ее Флин. – Она ударила одного Стража в нос своим здоровым кулаком. Так что он улетел вниз со стены.

– Представляю, как вы были потрясены, – вставил Таниэль. – Я слышал, что это было жутко. Рад, что вы уцелели.

– Большинству повезло меньше, – тихо буркнул Финель.

Улыбки на лицах Флина и Фифы тут же погасли.

Таниэль прочистил горло и огляделся. Обычно весь взвод ужинает вместе.

– Это все, что осталось от вашего взвода? – спросил он со всем участием, на какое был способен.

Фифа хохотнула, но Финель толкнул ее в бок:

– Это не смешно!

– Немного забавно, – возразила Фифа.

Таниэль задумался, улыбнуться ему или не стоит.

– В чем дело?

– Не от взвода, сэр, – уточнил Флин. – Это все, что осталось от нашей роты.

У Таниэля пересохло во рту. Обычно в роте около двухсот солдат. Потерять всех, кроме этих троих!..

– Раненых не было? – спросил он.

– Вероятно, были. – Фифа налила себе еще миску супа. – Но мы их не видели. Это соглашение с кезанцами – о том, что мы забираем наших убитых и раненых после каждого боя, – оно появилось уже после Будвила. Мы улепетывали из города без оглядки. Бросили все припасы, патроны, оружие… близких. Все, кто не смог убежать, стали теперь рабами, если не хуже.

– Что может быть хуже, чем стать рабом? – удивился Флин.

Финель, скручивавший себе сигарету, оторвался от работы:

– Откуда, по-твоему, они получают этих Стражей? Зачем мучить и уродовать своих людей, если есть пленные?

– Требуются годы, чтобы создать и обучить Стража, – заметил Таниэль.

– Точно! – Финель прикурил сигарету от горящей щепки. – Ходят слухи, что у них в лагере находится сам Кресимир.

Флин покачал головой:

– Если бы Кресимир был с ними, нас всех давно перебили бы.

– Зато у нас есть воплощение Адома, – напомнила Фифа, держа в руке кусок баранины и хлеб. – Михали не дает Кресимиру уничтожать нас.

Флинт закатил глаза:

– Да бросьте вы!

– Ходят и другие слухи. – Финель поднял голову и встретился взглядом с Таниэлем, сидевшим по другую сторону костра. – Слухи о том, что Таниэль Два Выстрела пустил пулю в глаз Кресимиру, и теперь бог носит маску, закрывающую половину его лица, и в ней только одно отверстие для глаза.

Он наклонился вперед и протянул Таниэлю дымящуюся сигарету.

Пороховой маг глубоко затянулся. Он всегда считал сигареты отвратительной штукой, но в такие вечера изменял своим привычкам ради поддержания духа товарищества.

– А я слышал, – он откашлялся и повернул голову к Флину, – что возле этого костра угощают ромом Добина.

– Вот в этом вы, – Фифа указала пальцем на Таниэля, – не ошиблись. – Она зашла в палатку и через мгновение вернулась с глиняным кувшином. – Финель, доставай свою флейту. Хватит с меня этих мрачных разговоров.

Первому кувшин предложили Таниэлю. Он сделал глоток, и его всего передернуло.

– Хэх! – произнес он, утирая рот рукавом.

– Мой папаша работает в компании Добина, – сказала Фифа, принимая кувшин. – На вкус напоминает мочу самого демона.

Она запрокинула кувшин и сделала долгий, мощный глоток.